Рыбаки в сетях запретов

Текст: Юлия Светина

В 2015 году в Пермском крае предпринимателям для осуществления промышленного рыболовства предоставлены 17 рыбопромысловых участков. Таковы итоги конкурса, проведенного Министерством природных ресурсов, лесного хозяйства и экологии края. Помимо индивидуальных предпринимателей промысловую добычу рыбы ведут и крупные рыбозаготовители. ООО «Орлинский рыбхоз» – один из них.

НОВЫЕ ПРАВИЛА – ПОДНОЖКА БИЗНЕСУ
Поселок Орёл медленно просыпался зимним утром. В сером небе над Камой сдержанно светило круглое холодное солнце. Столбы для помоста, дышащие в затылок друг другу, издали напоминали рыбаков, которые гуськом идут по Каме. Жадно вдыхая спокойное величие пейзажа, я приближалась к конторе рыбозаготовителей. Рыбное хозяйство в этих краях было развито еще в довоенные времена и в советский период существовало в структуре Пермрыбхоза. В годы перестройки учредителями промыслового участка стали сами рыбаки – 14 человек из Орла и Пожвы. Но из-за плохой организации хозяйство чуть не развалилось, было на грани банкротства.

В 2007 году работники предприятия избрали новое руководство. Директором стала жена рыбака, бывший кладовщик Светлана Владимирцева, которая начала работу с поиска точек сбыта. Вышла на Пермский хладокомбинат, на березниковские магазины. Особенно сложным выдался для «Рыбхоза» 2008 год – предприятию, имеющему около 1 миллиона рублей долга по зарплате и налогам, не хотели давать квоту на вылов биоресурса.

Старейшее хозяйство Прикамья поддержали в Госкомитете по рыболовству и Министерстве природных ресурсов края. И не зря. Уже в декабре 2009 года «Орлинский рыбхоз» вышел на финишную прямую без долгов, наращивая объемы производства. Если в те времена рыбаки ловили от 38 тонн в год, то в позапрошлом году – уже более 60 тонн, в прошлом – более 70. А в этом году они получили квоту на вылов свыше 111 тонн рыбы. Основные объемы дает подледный лов. Количество улова зависит от многих обстоятельств, в том числе и от погодных условий. Капризы природы-матушки рыбаки привыкли принимать безропотно, что тут поделаешь, а вот с новым законодательством, отравляющим жизнь, никак не могут согласиться.

В январе 2009 года вступили в силу новые правила рыболовства, которые запрещают вылов водных биоресурсов с 15 апреля по 15 июня. Раньше в апреле и мае рыбачить было разрешено, в это время на Каме особенно хорошо идет лов леща. Подобный запрет в суровых условиях Урала не имеет никакого разумного обоснования - рыбаки в апреле еще ездят по Каме на «буранах», и о нересте не может быть и речи. В то время как вынужденный затяжной перерыв в добыче рыбы ведет орлинских рыбаков к невыполнению плана.

Вот, кстати, и они – один за другим входят в контору рыбхоза, заполняя небольшое пространство гулом голосов, шутками, разговорами о делах. В рыбхозе трудится 12 основных бригад - более 50 рыбаков. Некоторым из них сегодня ехать аж за Таман проверять сети, ну а я напрашиваюсь к тем, кто в этот день работает в Орле.

Прежде чем сесть за руль «бурана», Алексей Барсуков делится наболевшим:
– По новым правилам нас обязывают вести на месте промысловый журнал - учет улова (расписывая виды рыбы, ее количество). В морозы, на ветру, под дождем это крайне неудобно. Одно дело вести записи в рубке, другое – в лодке или на льду. Нельзя приравнивать условия работы тех, кто трудится на рыболовецких судах и под открытым небом. А их уравняли.

Меня усаживают в сани для перевозки рыбы, прицепленные к «бурану». На плечи набрасывают еще одну шубу (прямо как в старинных фильмах). Сани несутся по заснеженной Каме, орлинская церковь теряется вдали. От скорости захватывает дух, здорово. Но ноги соскакивают с полозьев, без точки опоры ноет спина, холодно, лицу мокро от снежной поземки. Мы останавливаемся у ближайших колышков с дощечками, указывающими, где находится запорошенная полынья. Два рыбака проверяют сеть, вынимая ее из лунки. На лед летят щуки и лещи. Я делаю несколько щелчков фотоаппаратом и сразу же от холода не чувствую рук, только сейчас понимая, какой дискомфорт испытывают рыбаки при заполнении журнала в чистом поле и вообще какого мужества требует их работа. На реке они проводят полную рабочую смену. На сильные морозы скидка дается в четыре дня, а потом будь добр поезжай на плес и освобождай сеть.

Вскоре, окоченевшую, меня возвращают на «буране» в рыбконтору, поближе к печке. Чувствую себя как после легкого экстрима, когда обостряется восприятие жизни. Чьи-то заботливые руки наливают горячий кофе с коньяком. Оттаяв, я продолжаю расспросы о работе артели.

Среди мужчин, которым здесь за сорок и выше, немало потомственных рыбаков. У Владимира Баталова отец когда-то работал в рыбхозе мастером. У Николая Босых отец-рыбак так и умер в лодке. А Василий Распутин, которого всего три года отделяют от 80-летия, до сих пор продолжает работать на реке. Рыбхоз позволяет орлинским мужикам быть при деле, не спиться, не заниматься браконьерством, иметь стабильный заработок. Но государство не всегда позволяет его сохранить. Раньше рыбхозу выдавалось единое разрешение на лов рыбы. Теперь же по новым правилам его нужно получить каждой бригаде в отдельности, что помимо бумажной волокиты оборачивается для рыбаков более серьезными проблемами.

БЫТЬ БРАКОНЬЕРОМ ВЫГОДНЕЕ?
– На каждую бригаду дается квота на лов определенного количества того или иного вида рыбы, – говорит бригадир Сергей Бойченко. – Если бригада выполнила план по добыче рыбы, она не имеет права продолжать отлов этого вида, даже если он идет в сети, а отпустить обратно в реку по существующим правилам не имеет права. Как будто рыбак может заказать столько рыбы в реке, сколько килограммов конфет в магазине. При этом на другом участке у другой бригады может быть недолов по этому виду рыбы, а значит и в целом по предприятию. Но существующее законодательство не позволяет регулировать ситуацию в границах самого рыбхоза. Более того, если инспектор отдела государственного контроля зафиксирует факт превышения лова по некоторым породам рыбы, он может выписать рыбаку штраф от 20 до 30 тысяч рублей. И такие прецеденты были. Получается, рыбакам нужно либо хитрить, не выполняя правил, либо податься в браконьеры, где штраф за нарушения куда меньше – от 4 до 5 тысяч рублей.

Случалось рыбакам судиться с инспектором отдела государственного контроля, надзора и охраны водных биоресурсов по Пермскому краю на Орлинско-Пожвинском участке и по такому случаю: заспорили они, сколько рыбы в мешке на глазок, разошлись во мнениях. При этом контрольной проверки на электронных весах в присутствие понятых, как это положено, инспектор не сделал, а штраф в 20 тысяч рублей выписал. Суд поверил на слово инспектору. А вот когда на участках предприятия во всю орудуют браконьеры, инспектору, по словам рыболовов, нет дела, на помощь его не дозовешься.

Обижаются рыбаки на государство и инспектирующие органы за то, что их, с одной стороны, призывают поднимать сельскохозяйственную отрасль, к которой относят рыболовство, а с другой – всюду палки в колеса вставляют. На пенсию рыбаки-речники выходят в 60 лет, в то время как их коллеги, которые ловят рыбу в море, – с 50. Два года назад на съезде рыбаков в Москве они поднимали свои проблемы. Но так и не были услышаны.

– Важно упростить систему надзора, вернуться к единому разрешению на отлов рыбы для предприятия, а не побригадно, – подытоживает наш разговор директор «Рыбхоза» Светлана Владимирцева.

На 100 километров простирается участок орлинского предприятия – от устья реки Усолки до Пожвы. Они обеспечивают Березники, Подмосковье, Башкирию, Удмуртию промысловой рыбой – судаком, щукой, налимом, лещом, жерехом, язем, плотвой, окунем, чехонью... С утра до позднего вечера трудятся на реке. Не боятся ни мороза, ни зноя. А вот перед государственной системой чувствуют себя, как рыба в сетях, связанными по рукам и ногам странными правилами, которые мешают их делу и развитию отрасли в целом.