законодательство

О том, как на народные деньги удалось запустить в космос «гравицапу», о мракобесии на телевидении, новом религиозном законе и переменах в РАН в эксклюзивном интервью рассказывает глава комиссии по борьбе с лженаукой академик Евгений Александров: «Смутное время. Опять смутное время. Когда появляются всякие медиумы и экстрасенсы — это всегда социальная неустойчивость в обществе. Первые вызывания духов в России появились после отмены крепостного права. Сейчас это приобретает какие-то чудовищные формы, у нас скоро религиозные войны начнутся… »

Иногда законы в России принимаются стахановскими темпами. Правда, как правило, в двух случаях. Первый – когда закон принимается в пику Америке. Второй – когда закон принимается в угоду ей. Так или иначе, но на днях президент России подписал два закона из числа бурно обсуждаемых в обществе. Один – о запрете пропаганды нетрадиционных видов секса среди несовершеннолетних. Другой – о противодействии незаконным финансовым операциям. Первый направлен на укрепление устоев и традиций общества. Второй – скорее, на слом оных.

В отличие от предшествующих – надо признать, очень для Перми и в какой-то степени Пермского края бурных – недель минувшие семь дней не принесли ничего такого этакого, особенного, жареного или палёного. Сюжет с Маратом Гельманом фактически завершился одновременно с закрытием фестиваля «Белые ночи в Перми», продолжение продолжается, но уже и не продолжение, а просто паровоз катится по инерции. Зато президент одобрил законы против гей-пропаганды и в защиту оскорблённых религиозных чувств. Ключевое слово, пожалуй, тут: «одобрил».

Владимир Путин проявил несколько неожиданную милость, менее чем через месяц после собственной критики законопроекта об экономической амнистии попросив его немедленно принять. Нужно порадоваться за судьбу тех конкретных предпринимателей, которым повезет выйти из заключения в связи с объявленной экономической амнистией. Но в более широком плане она вовсе не означает перезагрузки общественных отношений — напротив, лишь подтверждает всевластие бюрократии по принципу «хочу — казню, хочу — милую».