Единый учебник истории: неочевидный ответ на очевидный запрос

Текст: Андрей Борисов

В последнее время историческая наука усилиями президента РФ вновь оказалась на авансцене общественной жизни, в центре общественно-политических дискуссий. Попытка создания единой концепции преподавания истории вкупе с единой линейкой школьных учебников по истории — это ответ на очевидный запрос власти. И общества, кстати говоря, также.

Этот запрос формировался постепенно. Поначалу в 2012 году были только нотки, прозвучавшие в ряде статей Владимира Путина, — тогда ещё в статусе кандидата в президенты РФ, — где он говорил о проблемах гражданственности и национальной идентичности. История, как известно, играет в формировании этих важнейших вещей первостепенную роль.

Далее, запрос был усилен в ряде публичных выступлений лидера нашей страны и, наконец, в явном виде зафиксирован им на заседании Совета по межнациональным отношениям в феврале 2013 года. Началась общественная дискуссия.

Создание единого учебника истории было поручено Российскому историческому обществу, которое возглавляет председатель Госдумы Сергей Нарышкин, инженер по специальности. Председателем правления общества также является вовсе не историк, а известный юрист Сергей Шахрай.Само появление Российского исторического общества весьма симптоматично. Оно говорит, с одной стороны, о повышенном внимании власти к исторической науке, с другой — о проблемах в недрах самого сообщества российских историков.Российские историки фрагментированы, разделены на группировки, нередко враждебные, и им требуется, как представляется власти, объединение сверху. Заметим, однако, что в мире все наиболее престижные, эффективные и долгоживущие профессиональные объединения созданы исключительно снизу.

Само внимание власти к исторической науке понятно. Любая власть стремится закрепить в общественном сознании только тот вариант истории, который её легитимизирует. Это, с одной стороны. С другой, — российская историческая наука ещё весьма слаба и не надёжна.

В советские времена история была наукой насквозь идеологизированной и предельно редуцированной. Упрощенческие схемы исторического процесса доминировали. Сама история подавалась как некий «шампур», состоящий из событий и фактов. На исторических факультетах почти отсутствовало то, что можно назвать ядром исторической науки — философия истории, социология истории, психология истории.Плохо дело обстояло и с герменевтикой, помогающей историкам извлекать смыслы из разного рода текстов — письменных, аудиовизуальных, архитектурных и т. д., интеллектуально «шурфировать» исторические источники. Осмысление исторического процесса давалось историкам куда хуже его описания.Доминирование эмпиризма — вот характерная примета многих отечественных исторических работ того времени. История представала как набор фактов в идеологическом ассортименте. Это совсем не означает, что в советское время не было выдающихся историков. Однако они были исключениями, которые подтверждали правило. Кризис был налицо.

Кстати, кризис наблюдался не только в исторической науке, но и шире, во всем гуманитарном знании в Советском Союзе, а затем и в новой России. Исключением были, пожалуй, только лингвистика и психология образования. Последняя, по иронии, была мало востребована в отечественной школе. Не случайно многие эксперты даже говорят о гуманитарной катастрофе в России, на преодоление которой, по самым оптимистичным прогнозам, уйдёт несколько десятилетий.

И речь идёт не о «развале» науки и образования в 1990-е годы, а о том, что разваливать в отечественной гуманитаристике, в сущности, было нечего. Надо было начинать все заново. Не от нуля, конечно, но от близких к нему значений. Исторической науки это коснулось более всего. Она нуждается в перезагрузке в первую очередь.

Сегодня в мире историческая наука — это, прежде всего, актуальная реконструкция прошлого с целью корректировки настоящего и моделирования успешного будущего. История всегда живая и подвижная, она a priori спорная. Историческая наука изучает не только исторические факты, но и исторические мифы, которые позволяют иллюминировать, расцвечивать исторический процесс.Изучение исторических споров — неотъемлемая часть исторического знания. Каждое новое поколение людей пишет свою историю, по-своему её актуализирует и нюансирует, ищет свою правду. История позволяет осмыслить себя, свой народ, свою страну, свои сильные и слабые стороны. Это и есть формирование самосознания.Изучая историю, а равно с ней и художественную литературу, молодые люди постигают свой культурно-цивилизационный код, который представляет собой качественную универсальную характеристику людей и фиксирует их стереотип мышления и поведения. Этот код вбирает в себя то, что делает нас как нацию сильной и значимой. Однако он содержит в себе и то, что ослабляет нас и заставляет «подвисать» наше историческое развитие.

Рефлексия этих моментов позволяет нам бороться со своими слабостями и приумножать свои достоинства. На этой основе вырастает то, что называется гражданской ответственностью. И именно самосознание, солидарность и гражданская ответственность придают населению то особое качество, позволяющее успешно и позитивно изменять окружающий мир, добиваться успехов в модернизации экономики и государственных институтов. А раз в современной России этого не происходит, то, соответственно, с качеством населения в нашей отчизне не все в порядке.

Единый учебник истории — это также попытка президента РФ поддержать то, что он назвал «духовными скрепами». Люди живут в ценностно расколотом обществе, и власть, похоже, намерена этот раскол преодолеть. Отношение к прошлому — одна из важнейших линий разлома.

Духовные скрепы — это сложившаяся в обществе система ценностей, которую разделяет большинство населения. Эта система ценностей сейчас находится в зоне нестабильности, подтачивается и разрушается. В результате — исчезновение социальной солидарности, атомизация общества и ценностная аномия. Это, по мнению властных структур, опасное состояние, которому необходимо противодействовать всеми возможными способами. Единый учебник истории в этом деле — важный инструмент.Концепция преподавания истории отнюдь небезупречна. Она постулирует, что в новом едином учебнике истории не будет «внутренних противоречий и взаимоисключающих трактовок». Но, это невозможно сделать, если оставаться на принципах объективности.Предполагаемая структура учебника воспроизводит прежний изъян подобного рода книг — государствоцентризм и героецентризм. И речь не идёт о том, чтобы разрушить пантеон героев, — хотя, кстати, в пору уже создавать новый пантеон, — но отдать должное тому, что называется историей повседневности или, иначе, историей обычаев и институтов.

В новой концепции не решена застарелая проблема учебников — история России не вписана должным образом в контекст мировой истории.

И, наконец, последнее. В новой концепции преподавания истории игнорируется федерализм нашей страны, не учтён тот факт, что история России — это история её народов и регионов во всем их многообразии. И это — те проблемные точки, над которыми надо будет думать.

Работа продолжается.