Конец партии власти

В начале 1989 г. аспирант юрфака ЛГУ Дмитрий Медведев помогал горожанам разбираться в тонкостях семейного и имущественного права. Даром — но не просто так. Будущий президент входил в предвыборный штаб профессора Анатолия Собчака, баллотировавшегося в народные депутаты СССР, а бесплатная юридическая помощь помогала привлечь симпатии избирателей. Уже на старте президентской кампании Дмитрий Медведев вспомнил молодость. Тезисы 20-летней давности — борьба с правовым нигилизмом и организация бесплатной юридической помощи населению — сейчас оказались не менее актуальны.а

26 марта 1989 г. впервые за всю советскую историю в бюллетене появилось несколько фамилий кандидатов, а избиратель смог зайти в кабинку для голосования, не вызывая подозрений. Политика стала одушевленной. С трибуны съезда новые депутаты в прямом эфире говорили то, о чем шепталась на кухнях вся страна. Это и стало началом конца КПСС.

ДВЕРЬ ВО ВЛАСТЬ
К 1988 г. перестройка и гласность продолжались уже три года. Закрытых от критики зон становилось все меньше, кооператоры заработали свои первые миллионы, а система власти не менялась. Везде — от завода до Кремля — все по-прежнему решали партийные секретари. Но главный из них — генеральный секретарь ЦК КПСС Михаил Горбачев со своими реформаторскими прожектами — уже не мог найти общего языка с партийными консерваторами. Он нуждался в альтернативном центре власти, на который можно было бы опереться. Летом 1988 г. Горбачев уговорил партийное руководство допустить граждан к управлению страной. За полгода изменили Конституцию: высшим органом власти стал Съезд народных депутатов СССР, который избирался напрямую гражданами. Съезд из 2250 депутатов должен был собираться 1-2 раза в год, чтобы принимать важнейшие законы. Основная же законотворческая работа возлагалась на формируемый Съездом постоянно работающий Верховный Совет. Для системы, в которой депутаты собирались на несколько дней, чтобы проштамповать подготовленные в правительстве и ЦК законопроекты, это было настоящей революцией.

Процедуру выборов постарались организовать так, чтобы партийная вертикаль не потеряла контроля над депутатским корпусом. Во-первых, по-настоящему выбиралось лишь две трети съезда: 750 мест было зарезервировано за представителями общественных организаций, причем 175 из них — за партией и комсомолом. Правда, это не всегда помогало: Академия наук все же выбрала депутатом неудобного для власти академика Сахарова. Во-вторых, прежде чем попасть на выборы, кандидат должен был пройти через фильтр — получить одобрение окружного собрания избирателей, на котором нередко задавало тон начальство. Например, герою «Бриллиантовой руки» Юрию Никулину сделать это так и не удалось: актер-демократ проиграл члену московского горкома КПСС Юрию Скокову, ставшему в начале 1990-х секретарем Совета безопасности.

Однако и этот фильтр срабатывал не всегда. У опального Бориса Ельцина, казалось, не было ни единого шанса стать народным избранником, тем более в Москве. Но на окружном собрании его поддержал конкурент: космонавт Георгий Гречко взял самоотвод. Анатолий Собчак потом вспоминал, что на выборах хотел доказать: никем не поддерживаемый профессор университета может на равных конкурировать с представителем рабочего класса. На собрание, которое вела зампред исполкома Ленсовета Валентина Матвиенко, он смог привести с собой лишь трех сторонников, а его конкурент — 207. Собчак честно признался, что проголосовать здесь за него могут немногие, и предложил помечтать о том, как мы должны жить. В итоге он получил 327 голосов и право стать кандидатом.

За тем, чтобы в подъездах и почтовых ящиках избирателей оказалась только «правильная» агитация, сейчас следят дворники-гастарбайтеры. 20 лет назад за это отвечали молодые комсомольцы с соседнего предприятия или НИИ. «Мы должны были расклеить официальную пропаганду в каждом доме и сорвать несанкционированную», — вспоминает один из добровольцев-агитаторов. Денег за нее никто не платил, а обещанная рекомендация в партию уже мало кого привлекала. Срабатывала комсомольская сознательность. Кстати, собеседнику SM полученный опыт в чем-то пригодился — сейчас он профессионал в сфере PR.

В реформе оказались заложены и системные осечки. Горбачев, заинтересованный в замене региональной партноменклатуры на более лояльную, предложил первым секретарям обкомов и райкомов размен: они идут на выборы и, если побеждают, получают возможность остаться реальными хозяевами областей и районов и при новой системе власти. Партийцам эта идея понравилась, но в итоге около 200 человек не смогло пройти демократического отбора. Из поражения первых секретарей партия сделала вывод, что они — слабые управленцы, и быстро нашла им замену. На самом деле из-за кадровой чехарды общественное брожение в их регионах перестало быть управляемым, говорит член научного совета Московского центра Карнеги Николай Петров. Он предлагает учесть исторический опыт Кремлю и аппарату «Единой России», взявшемуся наказывать губернаторов за неудачные итоги региональных выборов. «Выбили капитанов и рулевых», — вспоминает Гавриил Попов — народный депутат, первый мэр Москвы, а сейчас президент Международного университета. Система потеряла тех, кто должен был управлять депутатской активностью на съезде. Для только зарождавшейся оппозиции это был настоящий подарок.

ПРАВО ВЫБОРА
Сама возможность выбора власти привела к тому, что политикой стали интересоваться буквально все. Политтехнолог из компании Bakster Group Дмитрий Гусев в 1989 г. был еще школьником, не имевшим права участвовать в выборах, но он ежедневно штудировал советскую прессу и ходил на встречи с кандидатом Геннадием Бурбулисом, ставшим впоследствии советником первого президента России. И уж, конечно, Гусев был в курсе, что по всему Свердловску развернулась кампания в поддержку Ельцина, в которую включились и руководители крупных предприятий. «Люди тысячами ехали с открепительными удостоверениями из Свердловска в Москву голосовать за Ельцина», — вспоминает Гусев отнюдь не дешевую мобилизационную технологию, в 2005 г. использованную в ходе «оранжевой революции» на Украине.