Праздник политической целесообразности

Текст: Роман Микоша

Название предстоящего праздника едва ли кто затруднится сказать
правильно, даже журналисты не запутаются. Большинство соотечественников уяснило, что 4 ноября празднуем День народного единства. В честь… Впрочем, здесь могут начаться сложности, поэтому с этого места поподробнее.

16 декабря 2004 года Госдума РФ приняла одновременно в трёх чтениях поправки в Федеральный Закон «О днях воинской славы (Победных днях России)». Одной из правок было введение нового праздника — Дня народного единства — и фактическое перенесение государственного выходного дня с седьмого ноября на четвёртое.

На всякий случай напомним — с 1991 года 7 ноября отмечался государственный праздник под названием «День примирения и согласия», но вряд ли кто забыл, что в предыдущие десятилетия это день считался праздничным (и выходным) в честь Октябрьской революции (в пафосном варианте — День Великой Октябрьской социалистической революции). Сейчас, к слову, по закону 7 ноября тоже праздник, и тоже День воинской славы России, но официальный повод теперь звучит иначе. Длиннее и даже заманчивее. День проведения военного парада на Красной площади в Москве в ознаменование двадцать четвертой годовщины Великой Октябрьской Социалистической революции (1941 г.). Оцените изящество слога.

НО ВЕРНЁМСЯ К 4 НОЯБРЯ. В пояснительной записке к проекту закона отмечалось: «4 ноября 1612 года воины народного ополчения под предводительством Кузьмы Минина и Дмитрия Пожарского штурмом взяли Китай-город, освободив Москву от польских интервентов и продемонстрировав образец героизма и сплоченности всего народа вне зависимости от происхождения, вероисповедания и положения в обществе». Вот так-то. Короче говоря, в честь освобождения Москвы от интервентов усилиями народного единства.

В этом году, получается, юбилей — 400 лет. Но как-то не трогает оно душу рядового гражданина, не греет. Вот 1812 год — тоже, между прочим, юбилей — это да. Может, потому, что 1612 год на 200 лет раньше? В чём соль, подзабылось, смешноватый блокбастер «1612» заметного следа не оставил, «Юрия Милославского» мало кто теперь читал, «Борис Годунов» ассоциируется только с оперой (а вовсе не с произведением Пушкина), костюмированных штурмов Кремля устраивать не принято, чай, не Бородино… Разве что, Ивана Сусанина все знают. И то — из анекдота. Право, большинство наших сограждан лучше представляют историю Франции того же периода благодаря романам Дюма и российским сериалам, снятым по мотивам его произведений.

С другой стороны, Куликовская битва произошла еще раньше (1380 год), и литературы с блокбастерами практически нет, но всяк представляет, кто, кого и за что. Причём, что в 1812, что в 1380 то самое «единство вне зависимости от» проявилось гораздо ярче, чётче, полнее, нежели в 1612. Большинство историков именно с Куликова поля ведут отсчёт существования современной России, полагая, что именно там и тогда впервые явился миру Великий Русский народ, нация великороссов (так правильно, поскольку белорусы и малороссы по факту тоже частицы русского народа).

А В 1612 ГОДУ, НА САМОМ-ТО ДЕЛЕ, освобождать Москву от интервентов… Звучит-то как двусмысленно в нынешней политической обстановке… Кстати, правильно: не польских интервентов, а польско-литовских… И кстати, не таких уж интервентов — это было войско королевича Владислава, законно приглашённого московскими боярами занять русский престол, короноваться только не успел…

Между прочим, Москва присягнула на верность Владиславу, это некоторые другие города отказались… Так вот, на самом деле освобождать Москву от интервентов пришлось по итогам Смутного времени. Которое длилось перед тем почти 15 лет. Сюжетами оно было гораздо увлекательнее любых приключений мушкетёров или графинь де Монсоро, и всё ещё дожидается своего Дюма, но суть не в этом. Русские люди тогда героически сражались не только и не столько с иноземными захватчиками, сколько друг с другом и сами с собой.

Интервенты лишь воспользовались внутренним раздором. Но это уж нравы такие были. Да и интервентами они были постольку-поскольку. Про польско-литовских уже сказано, а были ещё интервенты шведские. Однако дело в том, что шведы вошли в русские пределы захватывать не абы как, а по приглашению законного правительства, царя Василия Шуйского, дабы помочь воевать против поляков. И шведы честно воевали. А потом в Москве Шуйского свергли, польского Владислава пригласили, и новое законное русское правительство отказалось платить шведам. Ну, шведы и взяли тогда вместо денег Новгород. Сейчас судебные приставы и не такое творят, за что же шведов ругать?

А, К ПРИМЕРУ, ОПОЛЧЕНИЕ МИНИНА-ПОЖАРСКОГО было, на самом деле, бета-версией попытки освободить Москву. А первое ополчение, подступившее к Москве раньше, фактически развалилось из-за споров, кто главнее. Один из предводителей ополчения — Прокопий Ляпунов, был в результате убит своими же, хотя и казаками. Конечно, сам Ляпунов был тот ещё фрукт — с обоими Лжедмитриями водил дружбу, соучаствовал Ивану Болотникову в походе на Москву (против законно избранного русского царя Василия Шуйского), в общем, кровушки соотечественников пролил изрядно. Но, тем не менее, — Москву ведь хотел освобождать. От «интервентов»! А его русские же люди саблями изрубили.

Или другой пример. Историю со знаменитым призывом купца Минина, мол, продадим жён и детей наших, но деньги на ополчение соберём — слышали, наверное? А теперь задумайтесь. Деньгами войско не вооружишь и не накормишь. Деньги нужно обменять на оружие и пищу. Причём, не французские «Мистрали» закупать и уж всяко не канадскую пшеницу. А то оружие, которое ковалось на Руси русскими же оружейниками, и тот самый хлеб, который русские же крестьяне выращивали. Получается, оружейники и крестьяне не патриоты были? Пожертвовать никак не могли, только за деньги?

Это просто логическое рассуждение, а реальность была ещё занятнее. В действительности по призыву Минина достаточно денег собрать не удалось — с бедняков взять нечего, а богатеи и средний класс «зажались». Лишь когда по домам пошли ратники Пожарского и стали натурально рэкетировать, мол, давай деньги, ах нету, тогда мы у тебя жену и детей заберём, только тогда появилось финансирование. Хорошенькие единство и сплочённость «вне зависимости от…».

КСТАТИ, НЕ ЗАКОНЧИЛОСЬ СМУТНОЕ ВРЕМЯ освобождением Москвы. Тут вообще разногласия — одни завершают историю Смуты избранием Михаила Романова в феврале 1613 года (кстати, его дядя, Михаил Никитич, сидел неподалёку от Березников, в Ныробе, там и скончался), другие — аж 1618 годом, когда поляки и — внимание! — русские казаки последний раз пытались захватить Москву. Да и с датой 1612 года неувязочка. Китай-город, упомянутый в законе, был взят штурмом 1 ноября. Капитуляцию кремлёвский гарнизон подписал 5 ноября, а сдались интервенты и вышли из Кремля — 6 ноября…

Но шестое ноября — это же почти что Седьмое! А седьмого ноября у нас привыкли отмечать что? Правильно. Пожалуй, те, кто видит главную причину назначения 4 ноября государственным праздником в честь 1612 года в политической целесообразности XXI века, правы. Сохранился, немного сдвинувшись, ставший за десятилетия привычным выходной в ноябре, и в то же время удалось нейтрализовать напоминание о коммунистическом перевороте, которое возникало неизбежно, сколько не повторяй мантру о примирении и согласии. Ещё одно-два поколения, и точная дата «Великого Октября» будет забыта.

ВПРОЧЕМ, С ДРУГОЙ СТОРОНЫ, почему нет? Оставим в покое соображения целесообразности, но 4 ноября — это ещё и день Казанской иконы Божией Матери, с которой Дмитрий Пожарский вошёл в Китай-город. Этот день был объявлен государственным праздником ещё в 1649 году указом царя Алексея Михайловича, и отмечался он вплоть до 1917 года. И Минина с Пожарским благодарно вспоминали вполне заслуженно. Минина, кстати, поминали ещё и 8 мая (19 мая по григорианскому календарю), в годовшину кончины. Словом, не очень-то и новый праздник, скорее, возвращение к истокам. Пропаганды, правда, не хватает, литературы, сериалов, качественного преподавания истории в школе и т.д. Но, наверное, это дело наживное? Вот кончится нынешнее смутное время…