Геринг был в шоке

Текст: Марина Сизова

Бомбить Берлин в августе 1941-го помогали пермяки.

В начале войны русские лётчики штурмовали столицу вермахта. Для немцев эти атаки стали полной неожиданностью. Ведь незадолго до этого министр пропаганды Йозеф Геббельс кричал на весь мир, что советская авиация разгромлена, а главнокомандующий Люфтваффе Герман Геринг утверждал, что «ни одна бомба никогда не упадёт на столицу рейха!»

«Двадцать ворон загородят солнце, и то страшно. А если ночью к городу пытаются прорваться более двухсот вражеских самолётов – волна за волной, чтобы стереть его с лица земли?» – задаётся риторическим вопросом пермяк Сергей Остапенко.

Через месяц после начала Великой Отечественной, 22 июля 1941 года, немцы предприняли первый массированный налёт на Москву. В ответ в ночь на 8 августа наши бомбардировщики нанесли первый бомбовый удар по столице Германии.

Почти 80 процентов технического состава, обслуживающего самолёты, бомбившие Берлин, составляли выпускники пермского авиационно-технического училища.

НА ОСТРОВКЕ В ЭСТОНИИ
«В начале августа 1941-го наши самолёты перебросили в Эстонию, на аэродромы острова Сааремаа, откуда они и бомбили Берлин», – склонился над картой Сергей Остапенко. Эту карту-схему подарил ему стрелок-радист Владимир Кротенко. Тот самый Кротенко, радиограмма которого вошла в историю: «Моё место Берлин. Задание выполнено. Возвращаемся на базу».

Остапенко достаёт бумаги: вот автограф Кротенко, а здесь расписался капитан Андрей Ефремов, а вот подпись штурмана флагманского самолёта Петра Хохлова, а вот здесь – механика Колесниченко. Практически все – Герои Советского Союза.

Участие в военных действиях Сергей Остапенко не принимал – не довелось по возрасту, он – выпускник ВКИУ 1966 года. Остапенко уже несколько десятков лет собирает информацию о первых бомбардировках Берлина. Ведь приближать победу помогали курсанты его родного училища – Пермского ВМАТУ. Именно так называлось ВКИУ с 1938 по 1957 годы. Выпускники училища обеспечивали боевые вылеты самолётов на всех флотах с первого и до последнего дня войны. Перед войной оно единственное в стране готовило техников для военно-морской авиации.

ЖАРКАЯ НОЧКА
Удары по Берлину осуществлялись с острова Сааремаа. Почти все аэродромы, с которых можно было бы достигнуть столицы Германии, оказались заняты немцами. Аэродромы на Сааремаа, сооружённые буквально перед войной, были единственными более-менее подходящими местами для налётов на столицу Германии.

Первый полёт на Берлин состоялся в ночь с 7 на 8 августа. Вышли в девять вечера. Шли тремя группами. Первую вёл командир полка Евгений Преображенский, вторую – капитан Андрей Ефремов, третью – Василий Гречишников.

Для бомбардировки столицы рейха применялись самолёты ДБ-3 конструктора Сергея Ильюшина. Бомбардировщики Ильюшина считались в то время в своём классе лучшими по скорости, грузоподъёмности и, главное, дальности полётов. И всё же не каждый ДБ-3 долетал до Берлина.

Длина маршрута от острова Сааремаа до Берлина, туда и обратно, составляет около 1 800 километров (семь часов лёту). Из них 1400–1600 надо лететь над морем. В светлое время подступиться к Берлину на тихоходных ДБ-3 было невозможно: самолёты сбили бы уже на подступах к городу. Летать приходилось ночью и на очень большой высоте – чтобы не сбили зенитки противника.

На земле стояла августовская жара под тридцать градусов, но на высоте, в небе, в кабинах было очень холодно, они не были герметичны, и температура опускалась до минус 40–45 градусов. На стенках скапливалась наледь, руки в меховых перчатках примерзали к штурвалу. Запас кислорода был ограничен. Рассказывают, как один из лётчиков в воздухе потерял сознание от кислородного голодания и самолёт начал падать, обморок продолжался лишь несколько секунд, и пилоту всё же удалось выправить машину.

Бомбардировщиков в ту – первую – ночь было пятнадцать, однако до Берлина долетели не все. Недолетевшие отбомбились по Данцигу, Штеттину и другим ближним немецким городам.

«МОЁ МЕСТО – БЕРЛИН»
«И с семикилометровой высоты хорошо виден большой город, пауком простёршийся по земле. Горят огни, свидетельствуя, что нас здесь не ждут. Город не замаскирован», – вспоминает несколько лет спустя Владимир Кротенко. Ему вторит штурман Пётр Хохлов: «Сначала на горизонте появилось светлое пятнышко, потом оно стало разрастаться, и вот зарево охватило полнеба. От неожиданности я даже оторопел. Фашистская столица освещена. Да ведь, в сущности, если не считать нескольких слабых налётов англичан, Берлин к тому времени всерьёз ни разу не бомбился».

Бомбовая загрузка была в среднем 800 килограммов: 8 стокилограммовых, или три по 250, или 1 пятисоткилограммовая. Сталин вначале просил бомбы поувесистее, но изношенность моторов и предельный радиус полётов не давал увеличить калибр бомб. А ведь надо было ещё попасть с такой высоты в цель. И надо было вернуться!

Возвращались не все, с того первого вылета один экипаж не вернулся на базу.

ДУМАЛИ – АНГЛИЧАНЕ, ОКАЗАЛОСЬ – РУССКИЕ!
Удар с воздуха был для немцев полной неожиданностью. Они вообще вначале приняли советские самолёты за свои, сбившиеся с курса, и даже предлагали сесть на ближайшие аэродромы. На следующий день в немецких СМИ появились объявления, дескать, ночью крупные силы английской авиации (в количестве до 150 самолётов!) пытались бомбить Берлин, и для англичан эта попытка закончилась плачевно – действиями истребительной авиации и огнём зенитной артиллерии основные силы англичан были рассеяны. Из прорвавшихся к городу пятнадцати самолётов девять сбиты.

Англичане очень удивились заявлениям немцев и дали опровержение: ни один английский самолёт из-за плохой погоды в эту ночь не поднимался в небо.

Советы удивились ещё больше: о каких девяти сбитых самолётах ведётся речь?

В следующие вылеты советские лётчики вместе с бомбами стали выбрасывать ещё и листовки – пускай фашисты знают, кто рушит их вокзалы и военные заводы.

36 ТОНН НА СТОЛИЦУ ВЕРМАХТА
Всего было девять вылетов. С 7 августа по 4 сентября. За неполный месяц советские лётчики сбросили 311 бомб различного калибра (36 тысяч 500 килограммов). Для сравнения: за весь 1941 год англо-американская авиация сбросила на Берлин 35 тысяч 500 килограммов.

Наши потери – семнадцать (по другим данным – восемнадцать) самолётов, погибло восемь экипажей.

«Может быть, не самый лучший пример, но чтоб понять, приведу, – говорит Остапенко. – Как пьяные возвращаются домой на автопилоте? Переступают порог – и сразу в отключку. Так и здесь. Самолёты, в основном, разбивались уже на подступах к аэродрому. Близость дома притупляла внимание утомлённых пилотов, и они допускали грубейшие ошибки».

В том же августе пятерым лётчикам – полковнику Евгению Преображенскому, его штурману Петру Хохлову, командирам эскадрилий Василию Гречишникову, Андрею Ефремову и Михаилу Плоткину – было присвоено звание Героя Советского Союза. Орденами и медалями были награждены ещё 67 участников этих налётов, среди них пятнадцать выпускников Пермского ВМАТУ. «К сожалению, сегодня из числа этих пермяков уже никого нет в живых», – констатирует Остапенко.

ЛЁТЧИКИ ЦЕЛОВАЛИ МЕХАНИКОВ!
Пока продолжались налёты на Берлин, на аэродромах не спали. Ждали самолёты. «Технический состав работал с полной нагрузкой, – рассказывает Сергей Остапенко. – Проверяли, обслуживали, при надобности ремонтировали, заправляли горючим, подвешивали бомбы и снаряжали пулемёты. И всё это в условиях строжайшей маскировки. Количество технических специалистов было ограничено, но каждый из них имел ясную голову и золотые руки. За это их любили и уважали лётчики».

Кроме обслуживания самолётов весь личный состав караулил места стоянок самолётов, примыкавших к эстонским хуторам. Всех механиков и техников пришлось вооружить винтовками и гранатами. «Не зря говорят, что победа в воздухе куётся на земле, – продолжает Сергей Романович. – Своим кропотливым, виртуозным ратным трудом и мастерством лётчики и механики вместе доказывали немцам, что советская авиация не разгромлена, что она жива!»

В НЕБЕ НАД ЛАДОГОЙ
Балтийские лётчики закончили свои налёты на Берлин 4 сентября 1941-го. После того как советские войска оставили Таллинн, на Сааремаа всё труднее и труднее стало доставлять горючее для самолётов. К тому же немцы получили через свою агентуру точные сведения, откуда взлетают русские, и начали бомбить советские аэродромы. Оставшиеся бомбардировщики перебазировали под Ленинград.

«Лётчик Андрей Ефремов, которому за бомбардировку Берлина присвоили звание Героя Советского Союза, рассказывал мне, как в январе 1942 года вместе с другими пилотами приезжал в Пермь за восстановленными в мастерских ВМАТУ самолётами. Их полк тогда охранял небо над Дорогой жизни, – говорит Остапенко. – Ефремов рассказывал, как в день победы первый комендант Берлина Берзарин прислал в авиаполк телеграмму: «Лётчикам Балтики. Вы первыми начали штурм логова германского фашизма – Берлина – с воздуха. Мы его закончили на земле…»