Послесловие автора про Устав караульной службы

Во время моей службы в армии был такой случай. Идёт генеральская проверка части, всё осматривают, офицеры навытяжку, солдаты по казармам шкерятся или строем ходят, все листочки покрашены и всё такое. Проверка приближается к полковому складу – часового нигде не видно. Подошли ближе – часовой лежит. Для людей, в армии не служивших, следует пояснить, что часовой есть лицо, охраняемое законом, оно (или он) имеет право стрелять по живым людям. При этом – в целях пущей бдительности и обеспечения охраны – часовому запрещается всё, что только можно: курить, говорить, прислоняться, петь, справлять нужду… Словом, в Уставе караульной службы очень длинен список глаголов после слова «запрещается».

Итак, идёт проверка, а часовой на посту лежит. Забеспокоились, устремились к посту, приблизились на энное, предусмотренное Уставом караульной службы расстояние – часовой подаёт голос: «Стой, кто идёт?». Не поверили ушам, сделали шаг – клацанье затвора, голос: «Стой, стрелять буду». Посовещавшись, подали голос сами: так, мол, и так, начальник караула, проверка и всё такое. Часовой подаёт голос: «Начальник караула ко мне, остальные – на месте». В общем, потом всё было нормально – начкар подошёл, часовой встал, доложил как положено, подошли проверяющие, и генерал интересуется: «А почему лежал?». «А в уставе, - отвечает часовой, - ничего не написано про то, что часовому запрещено лежать». Генерал туда-сюда, сам на память, конечно, не помнит, принести, кричит, мне Устав, сейчас под трибунал пойдёшь! Принесли генералу Устав, он его проштудировал, а ведь и в самом деле: нет в уставе ни слова про то, что часовому запрещается лежать. Вместо трибунала солдат получил десять дней отпуска (не считая дороги) за отличное знание устава. В то время, замечу, служили два года и отпуск на родину не был гарантирован, поэтому сами понимаете, сколько весила такая награда.

Замечу, что генералу в его-то возрасте и с его-то сроком службы подзабыть караульный устав было немудрено – в нём, повторю, очень много глаголов, обозначающих то, что часовому запрещается делать на посту. И уверяю вас, если бы в результате того случая было бы совершено проникновение на охраняемый объект, или часовой как-то пострадал – в уставе появился бы и глагол «лежать». В смысле, «запрещается лежать». Поскольку то правда, что уставы так пишутся. Вот, скажем, напевал часовой какую-нибудь хитовую песенку, сам себя заслушался, не услыхал, как ветки под ногой нарушителя хрустят – и нет часового. И охраняемого объекта. Или – отвернулся часовой укромно нужду справить, так его и нашли потом со спущенными штанами.

То есть, конечно, сто раз, тысячу раз так делали – и миновала горькая участь, ничего не случилось. А вот один раз кому-то не повезло. Ну и стоит ли рисковать? Устав для того и написан, чтобы все часовые остались живы, а охраняемые объекты – целы. А играть в русскую рулетку, авось пронесёт – это, наверное, в роли часового на посту нужно делать, не так ли? То есть, конечно, можно поиграть, если головы не жалко. Только винить потом кого? Лишний литр воды? Сочинителя той песенки, которую ты напевал, когда к тебе злодейский диверсант неслышно подкрадывался? Производителя табачной продукции, дым и запах которой выдал преступникам твоё местонахождение? В Уставе же сказано: нельзя! Значит нельзя. И всё тут. Кровью написано.

Именно из таких соображений Ваш корреспондент и счёл нужным сделать к составленным мной самим, на основании моего практического (и никакого другого) опыта в журналистике правилам одно общее примечание:
А Устав караульной службы написан кровью тех, кто не хотел его соблюдать.
Именно из тех соображений, что к составлению таких правил Вашего корреспондента привёл практический опыт.

Опыт, разумеется, журналистики как бизнеса. Не как средства пропаганды, не как искусства или способа самоудовлетворения и самореализации. А как бизнеса. Но только такая журналистика и может быть качественной, только такая журналистика и способна оправдать своё существование.

Конечно, можно этих правил и не соблюдать, и вообще можно исходить из того, что Лучников тут насочинил всякой ерунды, мы сами с усами. Никто, между прочим, и не настаивает. Здесь вам не армия, чтобы кто-то с вами нянчился. В отличие от Устава караульной службы, за игнорирование Правил Лучникова ни десять суток гауптвахты не дадут, да и отпуском за их знание не наградят (разве что сами себя, в случае успешного развития вашего журналистского бизнеса). Поэтому, конечно, можно не соблюдать.

Можно не считать, что мы делаем бизнес, и радоваться прежде всего приятному времяпровождению в приятной компании (правило № 1). Прежний журналистский коллектив старого, ещё докалийного «Березниковского рабочего» до сих пор с умилением вспоминает те денёчки, какие приятные люди тогда в БР работали, а как отдыхали замечательно… Пиршества по всяческим поводам (особенно – новогодним, первомайским, восьмомартовским и двадцатьтретьфевральским) в редакции, которой руководил Юрий Николаевич Одесских, были, пожалуй, самыми задушевными, любвеобильными и трогательными из всех, которые помнит Ваш корреспондент (а помню я много). Все друг друга любили, все были братьями и сёстрами, а самым сложным для редакции в то время моментом было… уволить кого-либо. За несоответствие занимаемой должности, за то, что бездарен или вообще лишний в газетной работе человек. Может, и лишний, но, ведь, такой хороший…

Можно и так. Но – где сейчас тот «Березниковский рабочий»? Где славный его главный редактор Юрий Николаевич Одесских? Сперва возникли финансовые затруднения, потом – материальные трудности, одни разбежались, другие перегрызлись… И разорившаяся газета перегнившим яблочком упала в цепкие руки пиарщиков одной известной корпорации (предупреждая неизбежные намёки и обвинения: а вот не надо. К моменту, когда Вашего корреспондента Юрий Одесских обратно сместил из кресла главного редактора и редакции БР, газета как раз рассчиталась с долгами, в том числе по зарплате, всё оборудование было в порядке – плюс ещё вся техника «Городской газеты», и на счетах ещё немало средств оставалось. Журналисты только решили больше в прежней системе не работать).

А так-то, конечно, можно приятно проводить время в приятной компании. Вон, на Березниковском Форуме регулярно появляются темы, мол, мы такую классную газету сделаем сейчас или, ребята, у нас такой крутой журнал будет выходить! Знать, опять приятная компания подобралась. Собрались, посидели, придумали – а давайте! А чо нет? Мы ж такая классная компания!

Можно не считать эту газету своей, и не думать о том, что деньги зарабатываем мы, вместе и ты в этом же месте (правило № 2). Можно закрыться в собственной раковине, кропать свои статейки многими страницами машинописного текста, и больше ни о чём не беспокоиться? Можно отбросить в сторону эти корыстные мысли о каких-то деньгах, о том, что твоё благополучие зависит как раз от успеха твоей газеты… Можно и так!

Но вот, Владимир Потехин – и в бытность свою заместителем Юрия Одесских в БР, и потом, когда стал главным редактором «Березников Вечерних», менее всего задумывался о том, что газета – это бизнес, и должна зарабатывать деньги, и его зарплата, как газетного начальника, от успешности газеты прямо зависит. А в результате оказался перед необходимостью дёшевенько продаться, перед всем местным журналистским (и вообще – читающим) сообществом опозориться, газету, которой руководил, подставить… и перебежать на работу в заместители же главного редактора БР, только не Одесских, а Елены Вяткиной. С туманными перспективами.

Потому что подкалийные «Березниковский рабочий» и «Городская газета» денег не зарабатывали, а за счёт собственника – «Уралкалия» все пять лет содержались, всю репутацию как источников достоверной информации в глазах березниковских обывателей себе испоганили. А сейчас собственник «Уралкалия» переменился и кто знает, нужны ли новым калийным акционерам такие газеты в таком количестве. Или, во всяком случае, за такие деньги. В условиях мирового кризиса, спада цен, упадка прибыли и необходимости достраивать Пятый рудник. Но можно и так.

Можно обсуждать приказы и думать, что главный редактор неправ, а прав ты, великий журналист, и делать по-своему (правило № 3). Можно даже – если редактор слабоват характером – после получения распоряжения всякий раз устраивать обсуждения, а надо ли, а стоит ли, а не свернуть ли за угол попить пивка. И можно сердиться на то, что главный редактор недоволен неисполнением приказа, и полагать, что ничего особенного, а так даже лучше получилось (правило № 4).

Дело в том, что рано или поздно такая газета закроется, или вас уволят. Неизбежно. Причём единственным доказательством того, что вы были правы и компетентны, станет, если вы создадите свою успешную газету или прославитесь в другом издании, как стоящий журналист. Например, была у меня, в моей «Городской газете» такая корреспондентка – Зоя Трошина. Приятная такая девушка, даже казалась толковой и начитанной. Только без должных оснований спорить любила, и даже на редакционной летучке однажды. Пришлось уволить. Вы слышали что-то о таком журналисте? Или, может быть, о созданной ею газете? Узнаете – не сочтите за труд, сообщите.

Вообще, таких примеров мог бы привести много – хотя бы и упомянутый уже Владимир Потехин, который очень-очень сильно боролся за свою правоту с Юрием Одесских, что даже вынужден был уйти. То, что он затем стал-таки главредом «Вечёрки», показателем не является, поскольку не свою газету создал, а на готовенькое пришёл, и ничем с тех пор не прославился, а только довёл «Вечёрку» до кардинального падения тиража и вернулся заместителем в тот же БР, где пока кормят лучше. Стоило ли стараться? Что кому доказал? А ведь уже совсем немолод, другого шанса не будет… Но можно и так.

Можно не беспокоиться о том, что время идёт (правило № 5), но оно всё равно идёт, и тогда даже газета, выходящая раз в неделю, будет всякий раз сдаваться «с колёс», второпях, с ошибками и недоработками. А если газету ещё кто-то сверху или со стороны предварительно прочитывает перед тем, как дать разрешение на печать (этот «кто-то» тоже, считай, встроен в редакционную структуру, но тоже рассчитывает на «последний момент») – то и вовсе караул. А это, между прочим, ещё и на здоровье сказывается. Видели бы вы, в какой запарке каждый вторник находится редакция «Недели.ru» - все дни как дни, а как вторник – аврал, штурм, все заняты и до полуночи. Как будто второй номер за сутки. Но можно и так.

Можно пытаться докопаться до ответа на самый последний вопрос, который встаёт перед журналистом при изучении какой-либо темы, особенно, если тема сложная и многогранная (правило № 6). Только в конце концов, самым последним вопросом будет «Есть ли Бог?», а доказательного ответа на этот вопрос не существует. А если бы Ваш корреспондент вдруг – в нарушение собственного правила – вознамерился в одной статье рассказать всю нынешнюю ситуацию с «Уралкалием», указав её истоки, определив нынешние характеристики и завершив прогнозом, то начинать мне надо было бы два года назад, к сему моменту статья ещё не была бы закончена, а Вы, уважаемый читатель, ни строчки бы про «Уралкалий» не прочитали (а значит, не было бы такого интереса к «Иной газете», а мы делаем бизнес). Но можно и так.

Можно предаться удовлетворению собственного любопытства, самовыражением и доказательством существования себя (правило № 7). А про читателя можно забыть. Но, вот, например, была в моей «Городской газете» такая Алёна Козырева (она же – Елена Казакова). Небесперспективный журналист и даже заместитель главного редактора (то есть меня), и даже Правила знала, и мной специально готовилась мне же на замену.

Но то ли недоподготовил, то ли Правила Лучникова – после моего ухода из газеты – были напрочь отринуты, как «обветшалое наследие старого редактора», неважно. Менее чем через год после того, как я перестал быть главным редактором «Городской газеты», сместив предварительно (через хитроумную интригу) Татьяну Назаренко, Алёна Козырева возглавила-таки это издание. И через скорое время Березникам вместо социально-экономического издания явилась перерождённая и преобразованная «Городская газета» как «газета для мужчин». Содержание этого проекта мы уже однажды разбирали, повторяться не буду.

Смотрим результат: где сейчас «Городская газета» для мужчин»? Про замечательный проект стараются не вспоминать даже те, кто в нём участвовал. С коммерческой точки зрения издание сохранилось (пока?) только благодаря финансированию «Уралкалия», и даже калийщики на Березниковском Форуме бранились, что их заставляют выписать газету за счёт их собственной зарплаты. А где сейчас та Алёна Козырева, что стала делать «Городскую газету» в соответствии с собственными представлениями о востребованном в Березниках издании? Или не только собственными (вероятно, уралкалийное начальство руку к «мужской» концепции приложило – тогда всеми калийными газетами заведовал некто Эдуард Коридоров), но в любом случае – не читательскими. А нигде сейчас Алёна Козырева, из главных редакторов некогда популярнейшей в Березниках газеты перевели на телевидение, сперва – редактором всего ТВ, а затем лишь ведущей передачи про депутатов «Березниковского характера». Скажете, карьера? Да бросьте-ка. Но можно и так.

Можно доверять всему, что скажут, можно не проверять получаемую информацию (правило № 8). Можно даже просто пересказывать то, что тебе сообщили «информированные источники», и делать на этом какие-то выводы. Многие коллеги сейчас так делают, когда пишут, например, о ситуации с продажей «Уралкалия», покупкой «Беларуськалия» Керимовым и т.д. Помните вы их журналистские имена? А ведь имя – это главный капитал журналиста.

Или, вот, калийные журналисты пишут то, что им скажут в «Уралкалии» (не надо про «подневольные», не цепями их приковывают, не плёткой заставляют) – успешны они, состоялись, в любом другом издании себе место найдут? Вон, завершение журналистской карьеры самого знаменитого березниковского телеаналитика Олега Колпакова – депутат Городской Думы и раз в месяц беседа на ТВ в мэром города. А дальше? Через пять лет (если всё не закончится раньше) Олег будет ещё довольно молод. А куда? К Надежде Махновской в партнёры по турфирме? Мечта настоящего журналиста, конечно…

А примеров, как и Ваш корреспондент по молодости своей, и коллеги, с которыми бок о бок работал, снимали горячую информацию по телефону, срочно выдавали в печать, а потом всё оказывалось не так или не совсем так и приходилось долго выпутываться, таких примеров не счесть. Но можно и так.

Можно одержимо гнать строчки, знаки, превращая тысячу знаков в десять тысяч, а десять тысяч – в сто (правило № 9). Но посудите сами, насколько тяжело было Вам, дорогой читатель, тяжело дочитать до этого места в данной публикации. Меня извиняет лишь то, что я пишу именно «почти что диссертацию», рассчитываю на несколько заманух в тексте, и знаю, что пишу для журналистов и тех, кто по непонятным причинам… ну, вы понимаете. Меня это извиняет, но не оправдывает. Никакой нормальный читатель до этого места статью бы не дочитал. Но можно и так.

Наконец, можно не знать, что будет в вашей газете завтра, и не читать свою газету с утра, чтобы не портить настроение (правило № 10). В конце концов, почему вы должны беспокоиться о том, как идёт ваш бизнес, от которого вы получаете доход? Можно обойтись и без этого. Но если ваш редактор тоже изучил эти правила… И если он знает, как отличить хорошего журналиста от плохого… А если, к тому же, он так же уверен, что Устав караульной службы написан кровью тех, кто не хотел его соблюдать…

Но можно, конечно, обойтись и без всего этого. В конце концов, здесь не армия, чтобы с вами нянчиться. Ваш подход к журналистике - это исключительно Ваша жизнь, Ваша карьера, Ваш бизнес. В любом случае, успехов и удач. Качественной журналистики в нашей стране так мало.